Ангарский говорок

Пришла как‑то ангарская бабулька в гости к внучке и сразу начала «ревизию помещения», немногословно выражая свое мнение:

— Стены-ту баскими обоями оклеили. Главно дело — немаркими… А тут нады половичок постялить… Колидор-ту хороший — ­матерушший…

Потом бабуля потребовала показать ей декоративного кролика, которого недавно завела внучка. Зверь был забракован:

— Нихто-ниче ушкан! Шибко уж капашный! Исть некаво!

Внучка попробовала объяснить старушке, что кролик нужен ей не для супа, а для души.

— Как забава навроде? — уточнила бабка. — Ну, дак че с вами сделашь? Пусть, стало быть, бегат…

Какие все‑таки простые и понятные слова есть в ангарском говоре! Зачем увеличивать словесный поток и говорить: «Эти обои не слишком светлые, поэтому долго не запачкаются», — когда можно употребить всего одно слово — «немаркие» (в словаре А. Ф. Карнаухова слово «маркий» означает «быстро загрязняющийся, марающийся материал, обычно — светлый»). «Баские» — «красивые». «Матерушший» — ­"большой".

А слова «ушкан» и «капашный» входят в число самых обаятельных слов ангарского диалекта. Происхождение их объясняется просто. Какая самая главная «достопримечательность» у зайца? Конечно, уши! Вот и появился «ушкан». Какая общепринятая характеристика капли? Она совсем крохотная. Значит, все очень маленькое можно назвать «капашным».

Ангарский быт и местный говор продолжают изучать научные работники со всей страны. Летом к Анфисе Ивановне пришел преподаватель одного из сибирских институтов — человек очень интеллигентный, деликатный, с правильной речью.
Можете себе представить, какой любопытной и необычной казалась нам их беседа…

— Анфиса Ивановна, не могли бы вы рассказать, как раньше жили ангарцы?

— Эх, родной! Худо жили, особенно в войну, лешак бы яе взял! Бабы-ту на поле работали, хлеб растили. Я на трахторе пахала. А топили‑то яво баклашками. Маленьтя проедешь по полю — и опеть баклашки подкидывашь…

— Простите, Анфиса Ивановна, а не могли бы вы сказать, что такое баклашки?

— Не знашь, хто таки баклашки? Ишшо профессор! Чурочки это таки. На них трахтора ездили. Бензину‑то ране у нас не было. А пахать‑то нады…

— Анфиса Ивановна, не могли бы вы рассказать, как раньше проходил обряд сватовства?

— Ты че, одичал ли че?! Како сватовство? Мужик мой меня перевез к сябе ночью с барахлом, да и все! Некавды ране свадьбы играть было‑то. Хлеб нады было растить.

— Спасибо, Анфиса Ивановна, вы очень интересно рассказывали.

— Дак я тебе ниче ишшо и не рассказала. Ты, родной, ишшо приходи. Я полно всяво знаю. Про дяревню нашу расскажу…

Слово «лешак» в ангарском говоре очень функционально. Во-первых, его употребляют в значениях «никто», «никуда». Во-вторых, лешак — это «плохой дядька».

Алексей Федорович Карнаухов в своем словаре приводит немало поговорок, в которых «фигурирует» этот ангарский лесной персонаж: «Лешак знат!», «Иди к лешаку!», «Лешаковы дети! От лешака детишше!».

В жизни ангарцы до сих пор употребляют эти выражения. Как‑то я стала свидетельницей разговора между двумя старушками. Одна бабулька возмущалась новоявленной реформой — монетизацией льгот:

— Каво это государство опеть придумало? Ну, мне, положим, верно денег добавили: я ведь инвалид. Мне лекарсва путни нужны. А Маньте-ту за что платят? Она ведь нихто — так просто, пенсионер.

Другая бабка попыталась объяснить:

— Дык нынче на проезды ишшо дають.

— На проезды?! Маньте?! К лешаку она ездит, эта Маньтя! Летось напроход со старухами на лавке ошивалась. И ни дач, и ни лешака ей не нады! Рябята яе пластались на даче, а ей хать бы хны. Ишшо на проезды ей дають! Нихто-ниче у нас государство, видать!

В другой раз сердитая старушка принялась ругать внука за то, что он попал в лужу:

— Ты, лешаков, пошто в лыву-ту заполз? Грязишшу-ту с тябя опосля хто состирывать будет? Думашь, баушка опеть? Даже-даже не буду! Сладу накакова с тобою нету! Взял бы луче лисапед да по тлотуару катался! Какой лешак тебя в лыву поташшил?

Слушать, как смачно ругаются ангарцы, — огромное удовольствие. Поражает меткость выражений, их «эксклюзивность». Где еще, в каком наречии можно услышать, например, слова «кружать» и «мерешшенье»? Только у нас!
Понятие «кружать» идет от выражения «ходить по кругу», то есть «блуждать», «искать не тот путь», причем в переносном смысле. «Кружать» значит (из словаря Карнаухова) «говорить несуразицу, заговариваться». И еще одно значение есть у этого слова — «заблуждаться». Но я считаю, нет в русском языке синонима, который бы совсем точно передавал смысл ангарского выражения. И это постоянно подтверждается языковой практикой.

Покупала одна старушка в магазине продукты и поцапалась с про­давщицей:

— Ты, змея, кружашь однако! Ты пошто мне черну булку-ту приташшила? Я ведь у тя белу просила.

— Так вы, бабушка, мне только десять рублей дали. А белый хлеб двенадцать стоит.

— Да ты одичала ли че ли? Эвон два‑то рубля ляжит! У тя че, глаза‑то на загривке? А сахару‑то мне пошто не принясла? Как это я не просила? Кру-жа-ашь ты, девка! Как эсь кружашь!

Наконец бабуля получила все, что просила. Но из магазина все равно вышла недовольная. Навстречу ей попалась подруга:

— Ну че там, родна, в магазине доброго?

— Дак все доброе! Тольтя деньди доставай! А продавщица худа… И хто тако мерешшенье за прилавок поставил! Никаво головой не соображат. Тык-мык по углам, а толку нету.

Откровенно говоря, ангарская брань не только вызывает улыбку, но и становится страшно заразительной. Когда в порыве ярости не можешь точно выразить чувства и найти замену неприличному словцу, ангарский говорок всегда придет на помощь.

А что? Нематерно, но ядрено!

Одна бабулька решила поделиться с подругами своими наблюдениями:

— На молодятник-ту нынче кака‑то болезь навалилась. Третьеводни в окошко гляжу: то один парнишка идет за ухо держится, то другой. И давеча опеть така же антимония: бабенка кака‑то бяжит, за ухо схватилась. Потом друга така же… Она чаво за болезь? Простуда кака ли че ли? Дак они, молоды‑то, каки‑то заполошны нынче пошли. Я своим-ту уж замаялась говорить, чтоб головенку на улице закрывали. Дак они разле слушают!

Старушки еще немного порассуждали на тему молодых да глупых, покачали головами.

А потом одна из них заприметила парня:

— Девки! Взгляньте‑ка! Вон иш-шо один за ухо держится! Эй, родной, ну‑ка иди‑ка суды! Ты чаво это, тятя, за ухо схватился? Эпидемь ли че ли кака навалилась?

— Да нет, бабушка, это я по телефону разговариваю!

— Ты пошто баушку обманывашь? Я че ли телефона не видала? Эвон, дома стоит, поди!

— Да вот, бабушка, смотрите, — парень протянул старушкам маленький сотовый телефон-­раскладушку и показал, как он работает.

— Это че ли телефон? Какой-ту шибко уж капашный! У меня‑то в избе большой, с проводами. А тут как, и проводов нет?

— Нет проводов.

— Дак он, поди, невзаправдашный!

— Да настоящий он!!!

— Эка, змей в рот, каку нынче технику делают! Житуха нынче молодятнику пошла! А мы‑то в ранешны времена ни тиливизиров, ни телефонов никаких не знали…

Как‑то в Кодинске внучка собралась слетать в отпуск и решила оставить бабушке канарейку на догляд. Старушка охотно согласилась: «Ташши сваева петуха. Понастую, стало быть! Куды деваться?»

На следующий день девушка пришла попрощаться и проверить, как пережил ночь Кеша, оставленный у «баушки» накануне. Бабуля с восторгом рассказала: «Океша-ту хочь и капошный, а хитрушший, змеюнец. Я ему давече в клетушку тольтя воды набуровила, он сразу давай в корыте своем плюскаться. Вот вить лешаков! Плюскался да плюскался! А опосля сел на кольцо, весь оширшавел. Видать, ознобился. Так и сидел, ошшаульник, покуль не высох!»

Открытие круглосуточной аптеки в Кодинске, по ПЛК-2, приятно взбудоражило жителей этого дома. Озна­комиться с ассортиментом новой аптеки сочло долгом все население околотка.

Одна бабушка мне похвасталась:

— Маленье како — аптека туто‑ка открылась! Прямо красота! А то уж шибко далеко за лекарсвами ходить было. У лешака хто‑то все аптеки поставил, не ближе!

— Так вам же дети всегда лекарства покупают, сами‑то не ходите.

— Дак то и не хожу, что далеко. А вечор собралася, полушалок надела, сама в аптеку сходила. Дивья!

— И что купили?

— Дак корвалолу. Пузырек взяла.

— У вас что, корвалол закончился? В вашем возрасте его всегда при себе иметь надо.

— Пошто кончился? Ребята мне полно набрали. Я так, в запас. На свои деньги купила. Поди, пензию полу­чаю!

Телевизор — одно из любимых развлечений старшего поколения. Правда, теперь наши бабушки стали более продвинутыми. Одними сериалами да юмористическими программами их не удивишь. Теперь они смотрят и научные передачи.

Анфиса Ивановна, восьмидесятилетняя жительница Кодинска, как‑то выдала своим домочадцам:

— Мне теперяча мяса в тарелку не кладите. По тиливизиру сказали, что от мяса стареют.

А своим внукам, направляющимся на молодежную вечеринку, нака­зывала:

— Вы там пива тольтя не пейте. Мужик давеча в программе сказал, что от пива слепнут! Да и нихто-ниче это пиво! В рот брать гадким-­гадко!

Однажды в гости к Меланьиному внуку пришли друзья. Гости попили чайку, побесились с псом Пиратом. А потом домой собрались. Бабуля решила проводить гостей. Вышла к дверям и начала давать советы:

— А ты, Васька, пошто голоушем прибяжал? А ты бы, Ваньтя, запахнулся бы ли че ли, а то шеенку простудишь…

Вдруг бабулька увидала, что один из парнишек начал шмыгать носом и чихать. Как не выяснить, в чем дело?

— Васька, ты пошто псикашь? Простыл ли че ли? Вот говорила тябе, что куртенка у тя некудышна — тонкушша больно. Дак вы разле меня слушаетесь?

— Да это я из‑за собаки чихаю. У меня на шерсть аллергия, — попытался объяснить парнишка.

— Из-за собаки псикашь? Подумай‑ка! Ты уж не ври! Пират‑то у нас не заразный! Он у нас не грыппует!

Сидели как‑то бабульки-ангарки на лавочке. А рядом прогуливалась модная мамочка с коляской. Одна из старушек, глядя на экстравагантную обувь молодой женщины, начала жаловаться подружкам:

— Девки! Взгляньте‑ка эвон на те обутки. Каки носы-ту длинушши! Я как таки вижу, дак прямо боюсь. Пошто нынче девки в таких носах ходят? Я, если б в таких ходила, давно бы уж обряшшилась! Оборони бог! И на што государство таки носы придумало? Кака така красотишша?

— Дак модно, говорят, — попыталась оправдать молодежь другая старушка.

— На собачий така мода нужна! Эко ведь уродство! Что за мода така, чтобы масталыги заплетались?

В другой раз те же бабушки неожиданно решили «допросить» мамашу, гуляющую поблизости с двумя ребятишками:

— Девчончишка-ту у тебя кака баска! И не уросит почти что. Как яе назвали?

— Валерия, — улыбнулась женщина, не ожидая подвоха.

Старушки тут же как‑то недовольно зашушукались:

— Лешаковы каки‑то имена нынче челядятам дают. Как эсь неправославны! Нет чтобы Тантя али Мантя назвать. Ой, край! Молодятник‑то быдто одичал!