Ученые столетиями ломали голову над этим феноменом, но тайны тьмы египетской разгадать не сумели. Последними «подозреваемыми» в этой темной истории стали греческий вулкан Санторин, извержение которого могло надолго закрыть небеса пеплом, и великий песчаный шторм. Однако сами же ученые разнесли новые гипотезы в пух и прах.
В принципе, легче всего было усомниться в самом историческом факте, который приводит Библия. Списать все на мифотворчество. Но природа любит повторяться, в ее архивах можно найти аналог любому чуду. И вот три с лишним тысячи лет спустя, осенью 1938 года беспросветная тьма накрыла огромное пространство между Обью и Енисеем. Она окутала более 100 тысяч квадратных километров территории Советского Союза.
И о том, что тогда произошло, мы знаем не из древних папирусов, а из официального отчета метеорологической станции поселка Хальмер-Седэ (ныне — Тазовский*), работавшей неподалеку от северной границы темного пятна. Кстати, этот отчет был опубликован журналом «Природа», который издавала Академия наук СССР.
В переводе с ненецкого Хальмер-Седэ означает «сопка мертвецов». До прихода русских поселенцев там стояли прямоугольные гробы на сваях с прибитыми вертикально шестами (ненцы верили, что усопшие погоняют ими собак в путешествии по загробному миру). За полярным кругом, где царит вечная мерзлота, многие северные народы хоронили своих покойников не под землей, а над ней.
Однако это в прямом смысле гиблое место не испугало обрусевшего шотландца Вардроппера, который возле потемневших от времени хальмеров в 1883 году основал торговую факторию. И с выгодой менял чай, сахар, спички на рыбу. Хальмер-Седэ находился у черта на куличках даже по нынешним меркам: до ближайшей железнодорожной станции — 230 километров, до Салехарда — более 500, до Тюмени — 1300 с лишним. Но, несмотря на это, фактория росла и развивалась. И в 1931 году в поселке уже проживало около 2,5 тысячи человек. Основную работу людям давали рыбозавод, электростанция и пристань.
А в 1932 году там построили метеостанцию, которая не прекращала работу даже во время Великой Отечественной войны. Станция эта — реперная, одна их тех метеорологических точек, на основании наблюдений которых ученые изучают глобальные перемены климата.
18 сентября 1938 года утро в Хальмер-Седэ выдалось тихим и ясным. Стоял штиль, едва нарушаемый слабым ветерком. Но в 8 часов 30 минут облака приобрели вдруг желтовато-бурый и местами кровавый оттенок. Следующие полчаса появившийся сумрак усиливался, видимость становилась все хуже и хуже.
А в начале десятого часа жители поселка стали зажигать в избах огни. Люди встревожились: происходило нечто странное. Уже к десяти часам на поселок упала непроглядная ночь, и Сопка мертвых вместе с метеостанцией, пристанью, рыбозаводом и прочими постройками полностью скрылась во тьме.
«С наблюдательного пункта ничего не видно, — писал метеоролог В. Н. Андреев, — все погружено в темноту. Белые столбы ограды площадки заметны не далее 1 м от них, незаметна разница в поверхности между водой в реке и берегом. Вода ощущается лишь по плеску волн. К 10 ч. 30 мин., казалось, исчезли последние остатки света. Предметы перестали быть заметными даже на самом близком расстоянии».
Нетрудно представить, что ощущали жители Египта, когда их страна влетела в черную дыру божественного гнева. В отчаянии метались по дому, проклиная судьбу, молились солнечному Ра, с надеждой всматриваясь во мглу через крошечное окно над домашним алтарем.
Страхи у жителей Хальмер-Седэ были примерно такими же, но северяне не теряли головы от ужаса. Они инстинктивно потянулись друг к другу. А собравшись вместе, ненцы сформулировали главный вопрос так: «Солнце умерло, что будем делать?»
Андреев тоже думал о катастрофе, но в ином ключе. Метеоролог предполагал, что случился катаклизм космического масштаба. Увы, радиосвязи с другими городами на станции не было и выяснить, что творится на остальной территории страны, он не мог. Единственное, что оставалось, — продолжать наблюдения:
«С наступлением полной темноты окраска неба стала однородно темной, исчезли желто- и красно-бурые тона… Небо и земля не отличались друг от друга по освещению и окраске: все казалось однородным, черным, абсолютно лишенным света».
Через некоторое время в северной, северо-восточной, северо-западной части неба стали появляться и исчезать едва заметные глазу светлые полосы: «…казалось, колебался край огромной завесы, касавшейся временами горизонта, временами удалявшийся от него на 2–3°. В остальной части небосклон оставался по‑прежнему однородно черным, в буквальном смысле «беспросветным»».